Прописка у меня была иногородняя, поэтому в течении четырех лет после окончания художественного училища и получения
диплома художника-педагога, меня не брали без местной регистрации на работу(законы
раньше не позволяли).
Тогда у художников не было
таких широких возможностей заработка, какие появились сейчас. И надо сказать, я
сама стала одним из первопроходцев этих возможностей.
Муж с дочкой.
А в то время мой супруг
находил мне всяческие подработки: портреты знакомым, пейзажи, росписи декоративной
посуды, матрешек, штампование сотен небольших акварелей за копейки (когда
чувствуешь себя цветным печатным станком).
Собственно говоря, мы и
познакомились с ним, когда он подошел ко мне и буквально озвучил мою мечту:
- Девушка, а Вы бы не хотели
выполнить роспись?
Конечно, я хотела. Я так
мечтала помочь своему отцу. Нас у него три дочери, ради которых он работал
круглыми сутками, чтобы нас прилично содержать.
Моя мама, инженер-конструктор
тяжелых станков, производимых на экспорт в Японию, всегда получала очень
высокую зарплату и премии, зарабатывая больше отца, который работал на
радиоламповом заводе
художником-оформителем, брал шабашки на стороне за оформление витрин магазинов,
ресторанов, стен учреждений, детских садов, и считался лучшим оформителем в
городе, только деньги у него появлялись от заказ до заказа.
Во времена перестройки завод
и головное конструкторское бюро закрыли,
мама осталась без работы, папа переквалифицировался в таксисты.
В эти шальные годы он стал
единственным кормильцем семьи из 5 человек, буквально за год купил машину
(очень крутую волгу последней модели и покрасил ее в любимый цвет белой ночи,
как он его называл), шубу маме и положил деньги на мое обучение в другом
городе.
Я видела, что он очень устал.
На примере наших родителей, мы воспитаны так, что
работают и вносят посильный вклад в семью и мужчина и женщина. Хорошо это или
плохо, не знаю, но я до сих пор с трудом прошу, что то сделать для меня лично,
потому что легче все сделать самой. Это не от гордыни, а от изначальной установки никого не тревожить.
В лютый мороз, в долгом
походе, в любой сложной ситуации отец приговаривал «не плачь, не бойся, не проси» и «держись казак, атаманом станешь». Вот мы, его девчонки, и стали
атаманшами.
То же я приговаривала и своей
дочери, когда мы шли с ней через лес в Луговой.
Слова ее дедушки, который
умер 28 декабря 1995г., за год до ее рождения. Ему было 46 лет. За месяц он
попал в аварию, лечиться не посчитал нужным, и за это время от полученной травмы
образовался тромб в голове, из-за которого кровь не пошла в сердце.
Последний раз я видела его,
когда он 26 ноября провожал меня на автобус в Пензу. У него были такие голубые небесные
глаза. Я смотрела в них и старалась запомнить.
А у его внучки сейчас его зеленые глаза.
Это единственное письмо, написанное мне отцом за мою жизнь.
В 10 классе нас отправляли в
колхоз на отработку. Всем было строго запрещено, что-то увозить с полей. Моя
сестра Женя правил не признавала, она привезла домой целое ведро помидоров.
Мама очень обрадовалась, Женю похвалили.
Я в другой раз, идя мимо
заброшенного поля, набросала несколько помидорок в ведро и принесла родителям в
ожидании одобрения. Папа посмотрел на меня внимательно, отвел в отдельную
комнату и спросил, глядя в глаза:
- Светлана, дочка, ведь ты же не можешь.
- Нет, не могу.
- Ты считаешь, что это воровство.
- Да.
- Никогда, никогда не перешагивай через свою голову.
Женя может, пусть она и
приносит.
28 декабря 1995года я
спускалась в вестибюль из актового зала, где только что закончился
предновогодний концерт. Ко мне подошла заведующая Жакова Вера Дмитриевна,
протянула телеграмму, после чего зажала себе рот рукой и заспешила наверх.
Я стояла на ступенях, пытаясь
понять несусветные печатные слова.
Ко мне стали подходить
однокурсники, заглядывая через плечо, читали, начали утешать, в забытьи
спустилась, вышла на улицу, и уже там на ходу, убегая на последний поезд,
рыдала, не веря, что так может быть.
Утром я была в Ульяновске с
мамой.
Когда отец умер, мы все его девчонки почувствовали
себя незащищенными. Словно стены, оберегавшие нас, рухнули, и мы как нагие
среди людей.
Отец.
Папа с мамой.
Я с папой и мамой.
Дедушка Валентин Михайлович, папа Анатолий Валентинович и я Светлана Анатольевна.
Все художники.
Дедушка держится за горло, у него на шее носовой платок, закрывающий дыру в горле, там помещаются искусственные трубки, которые он самостоятельно промывал, это фронтовое ранение. На фронте он познакомился с художником Шиловым, в мирное время, работая инженером,в свободное много написал картин, собрал библиотеку книг по искусству.
Дедушка умер, когда мне было 8лет.
Я, папа, мама, сестра Женя.
Комментариев нет:
Отправить комментарий